Олег Верняев дал интервью программе Зе Интервьюер, в котором поговорил о восстановлении после травмы, режиме и победе на Олимпиаде. Верняев рассказал, что точно пропустит чемпионат Европы, но пока надеется восстановиться к чемпионату мира:
ОВ: Я еще в процессе восстановления, потому что мне надо еще пару месяцев, чтобы плечо пришло в форму. С ногой уже полегче, я начал прыгать, начал уже работать, качаться, но с плечом еще, конечно, потяжелее, там более сложная операция, там две связки были и вот эти все движения резкие (машет рукой) мне немножко мешают. Очень хочется успеть на мир в этом году. В конце октября-начале ноября у нас чемпионат мира, я туда хочу подвести себя. Мне тренер говорил по поводу Европы — давай попробуем, но я говорю: ну смысл? Если ехать, то надо ехать бороться за медали, а не просто, поэтому давайте Европу пропустим и спокойно, и если успею, то успею. Если нет, то, может, какие-то кубки мира в конце года.
ЗИ: Ты, кстати, ешь фастфуд? Ты же спортсмен?
ОВ: Да, балуюсь, балуюсь. Могу даже так, когда захочу. Бывало такое, что за дней пять до кубка мира что-то мне так приспичило, и мы с другом поехали где-то в полдвенадцатого ночи в Мак похавать.
ЗИ: Но вообще у тебя диета же есть? Типа, сладкого нельзя?
ОВ: Нет, я не придерживаюсь диет, я ем, как ем. Ну, единственное, конечно, перед миром, перед Европой держишь немного вес, это два таких соревнования, ну, по месяц, по полмесяца придерживаешься, а так нет.
ЗИ: Но если ты расслабишься, не будешь тренироваться, ты поправишься?
ОВ: Да, наберу быстро. Я сейчас вешу 60 килограм, мышцы ушли, это, получается, жирок. И рабочий вес у меня 55, то есть, получается, мне надо будет это сейчас сгонять, переводить в мышцы.
ЗИ: Сколько ты зарабатываешь? У тебя есть зарплата официальная, министерская, плюс, я так понимаю, стипендии, все белая официальная зарплата. Это приблизительно какая сумма в месяц?
ОВ: Десять тысяч (гривен) зарплата и за Олимпиаду платят 15 тысяч за золото в течение двух лет. Я в министерстве на полную ставку работаю, это моя работа — быть спортсменом.
ЗИ: И отдельно призовые? Как ты их потратил? Купил машину?
ОВ: Насчет машины мы поговорили с отцом, он сказал, выбирай сам. Я сказал, что я всю жизнь хотел что-то такое, можно? Он: ну, если хочешь — бери. Я, конечно, не думал, что Порше возьму, думал, какая-то Ауди или еще что-то такое попроще, троечка Ауди, но так сложилось. Я все основные призовые и заработки отдаю родителям, а они уже или помогают, или распоряжаются, как правильно вложить. Я себе оставил какую-то карточку со стипендией с института, и с нее трачу. На жизнь хватает.
ЗИ: Расскажи о золоте Олимпиады.
ОВ: Когда я прошел многоборье, два дня я был расстроен, сам не свой, что я выиграл всего лишь серебряную медаль в многоборье Олимпийских игр, я не хотел никого видеть.
ЗИ: Ты думаешь, что ты не доработал, или что проблема была в судействе?
ОВ: Честно, я думаю, что все уже было решено, и просто они не ожидали, что я дам такой бой, что я до последнего снаряда буду впереди. Конечно, он на перекладине очень сильный, но он сделал не самую сильную свою комбинацию.Знаешь, тут работает уже имя. Когда человек семь лет подряд выигрывает это звание, то… у меня просто язык не поворачивается сказать про него что-то плохое, потому что, хочу не хочу, я должен его уважать. Он пример для многих гимнастов, он вообще в плане результата нереальный.
ЗИ: Вы с ним знакомы?
ОВ: Да, но японцы они такие, более закрытые, они мало с кем общаются. Но, кстати, на Олимпиаде в Рио, он первый ко мне подошел, чтобы поменяться значками. Он уже знал перед Рио, что я буду с ним конкурировать. Я бы хотел, чтобы он был в Токио, он сейчас вернулся и тренируется. После финала многоборья в Рио было четыре или пять дней до финала брусьев. И я ни разу не был в столовой, мы хавали только в Маке, чтоб ты понимал. Мы приходили с тренировки, у нас в деревне был Мак, и сразу один в Мак, другой за водой и мы втроем, я, Сеня и Влад, собирались у себя в комнате, под приставочку, покушать и нормально. И так получилось, что когда я пришел в день соревнований, у меня вес скаканул, я был 54 килограмма, а пришел где-то 58-57, и мне так тяжело было, у меня ничего не получалось на брусьях, я психовал. Тренер говорил: да успокойся, все нормально будет, ты готов. А я решил: да, будет как будет. И я не смотрел никого, кто как выступает. Я подходил за Давидом, я с ним договорился, чтобы я на его подходе замазал края, чтобы у меня было больше времени, и я стою, и подымаю глаза, и в этот момент падает китаец, который в 2015 выиграл у меня на мире, и я такой сразу бам, все, самый главный мой соперник сошел. И самое главное просто сделать. Я делаю классную комбинацию, у меня было два загиба в стойке, это сбавки, а так все остальное было хорошо. И перед соскоком стою в стойке и думаю: главное, доскок, главное, доскок. А потом думаю — блин, нельзя же стоять, надо уже делать! Я обычно перед соскоком доли секунды стою, а тут чуть дольше. И встал в доскок. Только спрыгнул, я не знал, какие оценки, у кого что, я сразу себе вбил — я выиграл. Не важно ничего, я был уверен в том, что золото мое. Хотя там еще были ребята достойные после меня, я почему-то был максимально спокоен. Ни о чем не думал. Но мы целились на золото в многоборье. До отъезда в Рио я был не в выступательном состоянии, а в рабочем. И у меня не все получалось. Но тренер подвел меня так идеально, что к выходу на соревнования я набрал свою идеальную форму. И на многоборье я так себя никогда не чувствовал, я просто именно порхал как бабочка.
